Отношения   между   богом,   правителем  и   первосвященником  подробно
рассмотрены  у Страбона, который, как  известно, следует за Посейдонисом. По
мнению автора  "Географии", Залмоксис был  рабом  Пифагора,  у  которого  он
обучался "некоторым  небесным  наукам". Залмоксис путешествовал в  Египет  и
узнал "какие-то вещи" у египтян. Вернувшись на родину, Залмоксис пользовался
успехом  у  местной  элиты и у народа,  потому как  "умел различать  в людях
небесные знаки". Залмоксису удалось убедить  правителя, чтобы тот взял его в
советники,  поскольку  он  умел  передавать  желания  богов.  Хотя  поначалу
Залмоксиса объявили лишь "священнослужителем самого  почитаемого  из местных
богов", впоследствии Залмоксис  добился, чтобы  его самого "признали богом".
Он  уединился в недоступной  пещере,  где провел долгое время, лишь  изредка
встречаясь с правителем  и  своими  слугами. Правитель,  убедившись, что ему
стали  подчиняться  с большим рвением, чем  раньше,  поскольку считали,  что
отныне он отдаст приказания по наставлению  богов, стал оказывать Залмоксису
всяческую поддержку. Этот обычай сохранился до наших  дней: всегда находится
человек, помогающий  правителю, а у  гетов его вообще почитали за бога. Даже
гору (т. е.  "пещеру")  считали священной,  так ее и называли.  Имя той горы
Когайнон, равно, как и реки, протекающей поблизости".
     Страбон добавляет, что "когда гетами стал править Буребиста, честь быть
первосвященником выпала Деценею. А пифагорическая практика воздерживаться от
мяса осталась у них от самого Залмоксиса".
     В другом месте Страбон  возвращается к истории современных ему гетов, в
частности, сообщает о судьбе Буребисты: "Гет Буребиста, взяв  в  руки бразды
правления над своим народом, вызволил его  из  больших  невзгод, порожденных
бесконечными  войнами,  и  столь далеко  продвинул  в  деле  ремесел, что за
короткий  срок  создал великую  империю, подчинил себе  большинство соседей.
Даже римляне его боялись,  ибо  он  бесстрашно  переправлялся через  Истр  и
совершал набеги на Тракию до самой Македонии и Иллирии... Дабы упрочить свою
власть, Буресбиста советовался в  делах с Деценеем,  знахарем, скитавшимся в
прошлом  по Египту и знавшим многие знамения, по которым он угадывал желания
богов. Считалось, что Деценей, как в свое  время и  Залмоксис, был проникнут
божественным духом".
     Страбон  сообщает, что гетам удалось убедить выкорчевать виногрдники  и
жить без  вина, и  это лишний  раз  доказывает их полное  послушание. Тем не
менее некоторые из них  восстали против Буребисты и свергли его до того, как
римляне снарядили экспедицию в Дакию.
     Страбон заимствует некоторые  эпизоды  у Геродота, однако изменяет их и
добавляет новые подробности. Так,  Страбон сообщает, что Залмоксис был рабом
Пифагора, однако от своего учителя он перенял не доктрину бессмертия души, а
"небесные науки",  то есть науку предсказания будущего по небесным светилам.
Страбон добавляет путешествие в  Египет, знаменитую страну магии.  С помощью
познаний в астрономии, магии и дара прорицательства Залмоксису удалось стать
советником правителя. Будучи первосвященником и пророком "самого почитаемого
местного бога", Залмоксис уединился  в пещере на горе Когайнон, где принимал
лишь правителя и своих слуг,  которые стали почитать его как бога. По мнению
Страбона,  тот же сценарий повторился и  с Деценеем, что должно подтверждать
устойчивость "пифагорической доктрины", то есть вегетарианство гетов.
     Очевидно, что Страбон (а  вернее, Посейдоний) имел и другие  источники,
помимо переданных Геродотом. Однако у Страбона речь идет о карпатских даках,
знаменитых в  романском мире благодаря удивительной победе Буребисты,  тогда
как информация Геродота  относилась  в основном к гетам понтийско-дунайского
региона  {прочем,  вполне вероятно,  что и  сам  культ  Залмоксиса претерпел
изменения за истекшие четыре иска.  Особое  впечатление на Страбона произвел
исключительный  престиж  первосвященника,  пророка  и  советника  правителя,
обожествленного и жившего в уединении на недоступной вершине священной горы.
И еще одна деталь очень важна для  Страбона:  Залмоксис, а затем  и Деценей,
сделали столь блестящую  карьеру благодаря  своим познаниям в  астрологии  и
мантике. Знание небесных светил,  о  которых пишет Страбон, находит реальное
подтверждение.   Храмы   в  Сармизегетузе   и  в   Костештах   с   очевидной
ураново-солнечной символикой играли также важную календарную роль.
     Мы еще остановимся  на сообщении Иордана  об астрономических  познаниях
дакийских  священников.  Что  касается  "священной  горы"  Когайнон,  то  ее
название,  засвидетельствованное только  у  Страбона, не внушает  доверия и,
похоже, не принадлежит фрако-дакийской лексике. Однако у нас нет достаточных
оснований    усомниться   в   подлинности   сообщения    о   местопребывании
первосвященника.   На   всей   огромной   карпатско-дунайской  и  балканской
территории,  а  также  в  других  местах  (в  Малой  Азии, Иране,  Индии)  с
незапамятных  времен  и  до начала  нашего  века вершины гор и  пещеры  были
излюбленными местами  уединения  для  аскетов,  монахов и созерцателей  всех
мастей.
     На  новом этапе дакийской религии,  зафиксированном Страбоном, характер
Залмоксиса претерпел существенные  изменения. В  первую  очередь,  произошла
идентификация бога Залмоксиса и его первосвященника, который был обожествлен
и получил то же имя. Этот аспект культа Залмоксиса не был известен Геродоту,
однако это  не  означает, что идентификация  первосвященника  и бога явилась
нововведением,  поскольку,  как  мы  убедились,  речь  идет  о   характерной
особенности  фрако-фригийцсв. Впрочем,  не  исключено,  что  мы имеем дело с
кельтским  влиянием или же с определенным процессом, длившимся два-три века,
в  результате   которого  первосвященник   Залмоксиса  завоевал  достаточный
авторитет для того, чтобы  считаться  представителем  бога, а  потом и самим
богом.
     У Страбона-Посейдония  мы больше  не  находим отголосков мистериального
культа  в том виде, как его описал Геродот. Залмоксис больше не изображается
как ученик  Пифагора, давший гето-дакам откровение о бессмертии души, теперь
он - обыкновенный раб, постигший искусство угадывать будущее по звездам. Для
Страбона самым  неоспоримым доказательством преемственности  от  Залмоксиса,
раба Пифагора к Деценею  служит вегетарианство гето-даков, о котором Геродот
не упоминает.  Наконец,  для Страбона  культ  Залмоксиса обусловлен  образом
первосвященника, который живет в  одиночестве на вершине горы,  одновременно
являясь первым советником  правителя.  Культ  Залмоксиса - "пифагорический",
поскольку исключает употребление в пищу мяса.
     Очевидно,  что  Страбон  не  знал, что он повторяет знаменитую  историю
Залмоксиса,  которая была известна каждому образованному человеку во времена
Геродота.  Вполне  вероятно,  что  новые сведения  касались  лишь возвышения
первосвященника,  а  также  "пифагорического" аскетизма  даков.  Нам  трудно
судить,   в   какой  мере  эсхатологическая  природа  инициации  и  мистерии
Залмоксиса, описанная Геродотом, сохранилась во времена Страбона. Несомненно
лишь  то, что пролить  свет на эзотерический аспект культа Залмоксиса  может
лишь анализ образа первосвященника.