В  своих исследованиях Лили Вайзср,  Отто  Хефлер,  Штиг  Викандер, Гео

Виденгрен, X. Жанмэр  и Ж. Дюмезиль значительно расширили наше представление

об индоевропейских воинских братствах  и особенно их религиозной идеологии и

ритуалах инициации. В германской среде эти братства просуществовали до конца

Volkerwanderung (переселения народов). У иранцев они засвидетельствованы уже

во времена Заратустры, есть  упоминание о  воинских братствах и в ведических

текстах, так что, несомненно, они существовали уже в индо-иранскую эпоху. Ж.

Дюмезиль доказал присутствие определенных  воинских  инициативных  обрядов у

кельтов  и романцев,  а  X.  Жанмэр  обнаружил  следы  подобных  ритуалов  у

лакедемонийцсв. По-видимому, индоевропейские  народы разделяли общую систему

верований и  ритуалов, характерных для воинских братств молодых  людей (ниже

мы увидим,  происходила  ли инициация всех юношей или  только представителей

определенного класса).

     Суть  воинской  инициации заключалась в ритуальном превращении молодого

воина в волка. Речь  шла не только о  храбрости,  физической силе или умении

выносить лишения,  но и о магическом религиозном опыте, радикальным  образом

менявшем жизнь испытуемого. Он должен был преодолеть свой человеческий облик

в порыве агрессивной, устрашающей ярости, уподоблявшей его бешеному хищнику.

Древние германцы называли воинов-зверей berserkir, буквально, "воины в шкуре

(serkr) медведя". Другое  их  имя ulfhedhnar,  "люди  в  волчьей шкуре".  На

бронзовой  табличке  из Торслунда изображен воин,  переодевающийся  в  шкуру

волка. Итак, следует учесть два момента: 1)  чтобы стать  воином, необходимо

магически уподобиться поведением волку; 2) ритуально надевалась волчья шкура

либо с  целью  принять облик  хищника, либо ради символического  обозначения

превращения в "волка".

     Для нашего исследования  важно,  что превращение в волка осуществлялось

путем ритуального  надевания шкуры,  предшествовавшего или  следовавшего  за

радикальным изменением  поведения. Все то время,  что воин находился в шкуре

животного,  он не был человеком,  а непосредственно - хищником: он не только

становился  жестоким  непобедимым воином, охваченным furor  heroicus,  но  и

избавлялся от  любого человеческого проявления, иными  словами, он больше не

чувствовал себя  связанным  с законами  и обычаями  людей. Молодые  воины не

довольствовались  лишь правом  обворовывать  и терроризировать  поселения  в

период  ритуальных  сборищ,  но  даже  питались  человеческим мясом.  Вера в

ритуальную или  экстатическую  ликантропию засвидетельствована  как у членов

тайных  североамериканских  и  африканских  сообществ,  так  и  у германцев,

греков,  иранцев и индийцев.  В том, что имела место  реальная  ликантропия,

связанная с людоедством,  нет  ни  малейшего  сомнения.  Африканские  группы

"леопардов" служат лучшим тому подтверждением. Однако подобные спорадические

случаи ликантропии сами по себе не могут объяснить появление  и устойчивость

веры  в  "людей-волков".  Скорее  наоборот,  существование  братств  молодых

людей-воинов или  колдунов,  надевавших или нет волчьи шкуры и  ведущих себя

подобно хищникам, могло объяснить распространение веры в ликантропию.

     Иранские  тексты  часто  упоминают  о "волках на  двух  ногах", т. е. о

членах определенных Mannerbunde. В Denkart даже утверждается, что  "волки на

двух  ногах вредоносней,  чем волки на  четырех". Другие  тексты называют их

"Keresa", воры, бродяги, промышляющие по ночам. Особенно подчеркивается  тот

факт,  что  они  питаются  трупами,  при  этом  не  исключается  возможность

настоящих каннибаличсских  пиршеств. Однако в  данном случае,  похоже,  речь

идет о  расхожем  клише, используемом  сторонниками Заратустры в  полемике с

членами этих Mannerbunde, которые в угоду своим церемониалам терроризировали

села,  и чей образ  жизни  полярно  отличается от  быта  остальных  иранских

крестьян  и пастухов.  Во  всяком  случае,  встречаются упоминания  об  этих

экстатических оргиях, о  некоем пьянящем напитке, облегчавшем превращение  в

зверя. Среди прародителей ахеменидов фигурировало семейство Saka haumavarka.

Бартоломе и  Викандер  так интерпретируют это имя: "Те, кто  превращаются  в

волков (varka), в момент экстаза, вызванного сомой (hauma)".

     Вообще-то,  вплоть  до XIX века молодые люди  приносили на свои пирушки

украденные или отнятые продукты, особенно - горячительные напитки.