Конечно, судьба Залмоксиса парадоксальна. Исчезнув при дако-римлянах,
он возродился вдали от родины, в традициях готов и, как следствие, в
западноевропейской историографии, правда, сильно мифологизированной. Он
возродился именно потому, что по-своему символизировал гений гето-даков. И
только реконструировав мифологическую историю гето-даков в сознании
западного мира, от нашествия варваров до конца Средневековья, мы сумеем
понять, почему Альфонсо эль Сабио, автор "Cronica Gcneral", с таким
воодушевлением писал о Zamolxen, Boruista и его советнике Dicineo.
Для начала попытаемся восстановить образ гето-даков, утвердившийся,
начиная с Геродота и до поздней античности. Эти варвары прославились
благодаря своим моральным качествам и героизму, благородству и простоте
образа жизни. С другой стороны, особенно из-за смешения со скифами,
гето-даки изображались подлинными дикарями: бородатыми (hirsuti),
нестрижеными (intonsi), одетыми в шкуры (pelliti) и т. д.
Традиция героизма гето-даков - "самых отважных из фракийцев", по
определению Геродота, - просуществовала еще долго после исчезновения
дакийского государства. Овидий упоминал "диких гетов, не боявшихся власти
Рима", и называл их "подлинным воплощением Марса". Для Вергилия край гетов
был "воинственной страной Резуса"; Марс (Pater Gradivus) властвовал над их
просторами. Вначале II века новой эры Дион Кризостом еще повторял о гетах,
что они "самые воинственные из варваров". Лукиан утверждал, что всякий раз,
как он обращал свой взор на страну гетов, всегда заставал ее в войнах. В 5
веке Сидоний Аполлинарий утверждал, что геты (которых он называл
"фракийцами") были неуязвимы. Что же до Иордана, то он разработал целую
мифологию об исключительном героизме "своих предков": геты (готы) победили
греков в Троянской войне, а затем расправились с Киром и Дарием; так что
700-тыс. армия Ксеркса не осмеливалась нападать на них. Исидор Севильский (7
в.), который также идентифицировал гетов с готами, писал в "Historia
Gothorum", что даже Рим, победитель всех народов, "страдал от ярма неволи,
навязанного ими".
Разумеется, после того, как гетов идентифицировали с амазонками, то их
ассимилировали и с гигантами. Овидий сравнивает их с потомками гигантов
-лестригонами и циклопами. Со своей стороны, христианские писатели очень
быстро уподобили гето-даков Гогу и Магогу. Часть этой этнической мифологии
развилась в результате смешения гетов с готами. Юлиан Апостат, кажется, был
первым, кто употребил имя "геты" в качестве эквивалента "готов", но это
вовсе не означает, что он путал два народа, поскольку сообщал о победе гетов
над готами (впрочем, у него есть упоминание и о даках). В 4 веке Пруденций
усвоил этот эквивалент, который стал очень популярен, несмотря на то, что
этническая специфика гетов не была позабыта. Однако начиная с Клавдиона
(начало 5 века) утвердилась традиция называть готов getae. Его современник,
Оросий, писал: "те, кто сегодня готы, во время оно было гетами". Клавдий
Рутилий
Намациан, Проспер Аквитанский и многие другие писатели приняли эту
контаминацию. Кассиодор (487-583), главный источник Иордана, лишь продолжил
уже утвердившуюся традицию. В свою очередь, Иордан использовал имя getae,
когда говорил о древней истории, и, за редкими исключениями, применял имя
gothi, сообщая о более новых событиях.
Героический портрет готов, в изображении Иордана и Исидора, который
позднее, в Средние Века, возродился в романах о Теодорике, сосуществовал с
другим образом, отрицательным,- возникшим в результате смешения гетов
(-готов) со скифами. Оба варианта соседствуют в Средние Века, о чем
свидетельствует исчерпывающее исследование Джэйн Лик. Эпитеты-клише -
"одетые в шкуры", "лохматые", "косматые" и т. п. - перешли от гетов и скифов
к готам. В средневековой географии, германский север изображался
классическими авторами как Scythia (Скифия), в результате геты и их соседи
оказались на севере. В "Космографии" Этик Эстер переносит на север даже
Черное море, Кавказ и Каспий. В начале Средних Веков термины Gothia и Getia
применялись к Дании и острову Ютландия, а на средневековых картах Дания
называлась Дакией или Гоцией, потому что в Средние Века даки были синонимом
датчан. Адам из Бремена смешивает готов, гетов, датчан и даков и даже
называет их всех гипербореями.
Создавая Хронику даков Нормандии, Гийом дс Жюмиэж (II в.) сообщает о
"Дакии, которая сегодня называется Данией", стране, заселенной готами, у
которых было "много одаренных королей, познавших науку, замечательных
философов, особенно Зеута и Дихинеус, а также Залмоксис и другие". Согласно
Александру Бусуйочану, в Испании эта традиция ассимилировалась и стала, в
конце концов, составной частью национальной культуры. Исидор, сам готского
происхождения, основал иберийскую историографию на знаменитой идентификации
готов с гетами. Исидор, не знавший Иордана, прославлял Испанию и писал, что
в этой стране "расцвело доблестное плодородие гетского народа". И когда в 13
веке Иордана стали читать в Испании, "даки" вошли в историю и генеалогию,
испанского народа из "Historia Gothica" епископа Родриго Хименес де Рада и
"Cronica General" короля Альфонсо де Сабио. То, что Альфонсо писал о предках
далекой Dacia или Gocia, о Zamolxen, о котором "историки сообщают, что он
был чудесно сведущ в философии", о короле Boruista и его советнике Dicineo,
все это непосредственно заимствовано у Иордана.
Однако в данном случае речь не идет о простой компиляции. А. Бусуйочану
ярко продемонстрировал роль историзированной мифологии в Реконкисте и, в
целом, при формировании историографического сознания испанцев.
Не случайно, имя Траяна, императора иберийского происхождения, совсем
не упоминается в "Cronica General" в главе, посвященной истории Дакии, тогда
как Дeцeбал (Dorpanco) в ней фигурирует. Траян упоминается у Альфонсо в
главе, посвященной истории Рима, где есть также короткое сообщение о
завоевании Дакии. Это первое упоминание в испанской хронике о Траяне,
завоевателе Дакии.
Прямо противоположный процесс произошел в историографическом сознании
румын. В самом деле, в 16 веке центральная тема румынской историографии
одновременно являлась и основным поводом для национальной гордости:
латинское происхождение. Рим и идея латинизации занимали центральное место
при формировании румынской культуры. Лишь в середине прошлого века даки были
"вновь обнаружены": В своем смелом исследовании Хашдеу задается вопросом,
исчез ли этот народ на самом деле. И только в 1920 году, в первую очередь
благодаря Пырвану и его ученикам, протоистория и древняя история Дакии стала
изучаться научно. Очень быстро среди писателей и любителей развилось
течение, которое, в своих самых экстравагантных проявлениях, заслуживает
название "фракомания". Речь идет о "мятеже подлинных корней", под которым
понимается восстание гето-дакского элемента против латинских форм мышления,
введенных в эпоху формирования румынского народа.
Переоценка подлинных корней составляет довольно эмоциональную страницу
в истории современной румынской культуры, однако она выходит за рамки нашего
исследования. Достаточно напомнить, что Залмоксис сыграл главную роль в этом
возрождении самого отдаленного прошлого румынского парода. Залмоксис
предстает в виде пророка в театральных постановках; в виде религиозного
реформатора, сравнимого с Заратустрой, в различных эссе и монографиях; в
виде небесного бога, основавшего гетский "премонотеизм", в некоторых
историко-религиозных, теологических интерпретациях. Но везде Залмоксису дана
высокая оценка, поскольку он воплощает религиозный гений дако-гетов,
представляет духовность "аутохтонов", этих почти мифических предков,
побежденных и ассимилированных римлянами.
"Геты" сохранились в мифологизированной историографии западных народов
благодаря смешению с готами: они стали мифологическими предками германских
народов, а позднее и испанцев. Что же до "королей и их советников" -
Залмоксисе и Дицинее - то их вспоминали на Западе прежде всего как
героев-просветителей "гетов". Сходный процесс произошел и в
историографическом сознании румын. Гето-даки были восстановлены в правах как
предки, в большинстве случаев, как "мифологические предки", благодаря тому,
что они несут в себе множество параисторических символов. Сам Залмоксис
пользуется в современной румынской культуре первостепенным религиозным
авторитетом, который был им утрачен в первые века нашей эры, когда его свели
к роли героя-просветителя. Однако очевидно, что и это возрождение порождено
культурой и принадлежит истории идей современной Румынии.
Перевод С. Голубицкого.
